Более десяти лет известный поэт Карен Кавалерян сконцентрирован на театральных проектах. Он пишет либретто и тексты арий для спектаклей, работает с театрами разных регионов страны. В 2019 году его мюзикл выиграл международную премию «Звезда театрала» в номинации «Лучший музыкальный спектакль». Но первую широкую известность Карен получил благодаря словам к песням, которые обрели всенародную любовь: «Старый отель» для группы «Браво», «Замок из дождя» для Владимира Преснякова, «Девочка с севера» для бой-бэнда «Премьер-министр», судьбоносная Never let you go для Димы Билана. Почти каждая композиция, созданная Кавалеряном в соавторстве с разными композиторами, становилась хитом, часть песен завоевала призовые места на «Евровидении». Работа в шоу-бизнесе хотя со временем и наскучила Карену Кавалеряну, но стала важной частью его жизни. Этому отрезку времени он и посвятил свою новую книгу «Танцы в осином гнезде», о которой, а также о совсем новой «Легенды отеля «Метрополь», он рассказал в эксклюзивном интервью «УГ».

– Карен, осенью у вас вышла книга «Танцы в осином гнезде». Что происходило с этой книгой в течение тех 20 лет, которые вы ее писали? Вы дописывали ее другим человеком, не тем, который ее начинал?

– Не думаю, что люди сильно меняются в зрелом возрасте. Какие-то вещи, возможно, сегодня я более точно для себя формулирую, но у меня не было иллюзий по поводу шоу-бизнеса, когда я начинал эту книгу. Я писал ее урывками в свободное от работы время, которого всегда было немного. Поэтому она так растянулась во времени. Обычно на расправу с текстами я скор.

Отчасти мне помогла пандемия. Все театральные проекты были заморожены, многие театры вообще закрылись. И я, чтобы не сойти с ума от безделья, не только закончил «Танцы в осином гнезде», но и написал роман-сериал «Легенды отеля «Метрополь», который задумал еще лет пять назад.

Это история управляющего отеля и его протеже, сироты-портье, в декорациях эпохи модерна. В романе появляются знаковые фигуры начала ХХ века – Федор Шаляпин, Александр Вертинский, Вера Холодная, Валерий Брюсов, Иван Мозжухин и многие другие, кем я искренне восхищаюсь. Когда я писал этот роман, то чувствовал себя абсолютно счастливым человеком.

– Во время подготовки вопросов просмотрела множество ваших интервью. Почти в каждом из них, даже в последних, вам задают вопросы, связанные с российским шоу-бизнесом. И в ваших ответах чувствуется усталость, желание отстраниться от этой темы. Но почему вы решили написать книгу о шоу-бизнесе? Нет ли здесь противоречия?

– «Танцы в осином гнезде» для меня больше психотерапевтический сеанс, чем книга. Мне надо было это сделать, чтобы окончательно закрыть тему. Я прожил в шоу-бизнесе четверть века, и это были прекрасные годы, полные ярких мгновений. Я встретил по-настоящему незаурядных людей, которые дали мне очень многое и в профессиональном, и в человеческом плане. Но теперь все это в прошлом.

– Рассказывая о начале своей карьеры, вы пишете: «Я писал песенные тексты всем и каждому, у кого была в том нужда, полагая, что вода камень точит и рано или поздно моя все равно возьмет. Отчего я так неистово в это верил, теперь не упомнить, но то, что у меня уже тогда была своя, совершенно законченная и на удивление стройная стилистическая концепция, – это факт. Более того, концепцию эту я с небольшими дополнениями продолжаю эксплуатировать до сих пор». Уже сейчас, оглядываясь на свой опыт, какие главные составляющие вашей концепции можете назвать?

– Такое непросто объяснить, потому что это очень специальная система, она базируется на принципах, которые исповедовали авторы нью-йоркской Tin Pan Alley – «улицы гремящих кастрюль», этой фабрики по производству великих хитов. Они умели готовить особое блюдо, состоящее из крепкой истории, приправленной личным отношением автора. Если хотите, человечностью.

– Насколько ваш книжный образ совпадает с реальным?

– На 100%. В «Танцах в осином гнезде» все от первого до последнего слова правда. Я знаю, всей правды не скажешь. Но говорить только правду не так уж сложно.

– Атмосфера в вашей книге, тот мир, который выстраивает для себя герой, странно, но почему-то напомнил мне атмосферу в фильмах Вуди Аллена: любовь к джазу, романтизация алкоголя, поиск свободы, бесконечные разговоры. А вы чувствуете это сходство?

– Если так и вышло, то это чистая случайность. Я не большой его поклонник. Джаз со мной всю жизнь и без Вуди Аллена. Что касается алкоголя, то, наверное, это «наследственное» – я из поколения читателей Хемингуэя и Ремарка. Но насчет бесконечных разговоров не соглашусь. В книге гораздо больше экшена и вообще людей действия, чем болтовни. Болтуны в шоу-бизнесе не выживают.

– Стремление к изоляции, одиночеству – это путь, который часто в итоге избирают люди, которые стали успешными. Почему вам тоже он стал близок? В какой момент произошел этот щелчок?

– У меня нет стремления к одиночеству. Просто со временем понимаешь, что времени остается все меньше, и отказываешься от необязательных встреч и, как это ни высокомерно звучит, от необязательных людей. Жизнь слишком коротка.

– С 1997 по 2000 год вы практически не писали, занимались рекламным бизнесом. Какими были эти годы для вас? Чем была вызвана такая пауза?

– В 90-е Российское авторское общество было не в состоянии собрать роялти для своих авторов. Так что это был вопрос физического выживания. Некоторые мои коллеги возили шмотки из Польши, некоторые «бомбили». Мне повезло чуть больше.

– В книге вы не один раз рассказываете о Шуфутинском, отмечая, что на него, талантливого человека, навешано много ярлыков, которые мешают воспринимать его как большого артиста. Про каких музыкантов вы могли бы сказать так же? Что вообще не так с шансоном в нашей стране?

– Я написал несколько больших хитов для Михаила Захаровича, но в русском шансоне я ничего не смыслю. И мне живется вполне комфортно без этого сокровенного знания. Что касается ярлыков, то они повсюду. Не только в шоу-бизнесе. Нам продают пустышки на каждом шагу – и в мегамолах, и в культуре, и в политике.

– Вы пишете и на русском, и на английском языках. С каким языком вам проще работается? Существует распространенное мнение, что русский язык хуже ложится на музыку. Согласны с этим?

– Конечно, мне легче писать на русском. Это мой родной язык и к тому же любимый. В целом фонетически он не так удобен для пения, как английский, но я знаю мастеров, у которых и на русском все звучит как надо. Например, послушайте песню «Горе – не беда» группы «Премьер-министр». Если не вслушиваться в слова, такое чувство, что люди поют по-английски. Фонетически все выстроено идеально. Кстати, там не мой текст, так что это не самореклама.

– Вас часто называют рекордсменом конкурса «Евровидение», а что вы думаете о несостоявшемся выступлении группы Little Big? Насколько вам близка вся эта современная риторика? Ведь вы поэт-песенник старой школы, наверное, сложно воспринимать современный мейнстрим?

– Меня не просто называют рекордсменом, я им и являюсь. Ничего сложного в современном мейнстриме нет, потому что песня – всегда песня. И талант пролезет через любые колонки. Просто меня больше не интересует поп-культура. А то, что мне неинтересно, я не комментирую. Последние десять лет я занят театральными проектами, мои мюзиклы и пьесы с успехом идут в десятках российских и зарубежных театров, а в последние месяцы добавились проекты литературные. Поверьте, есть вещи поинтереснее молодежных шлягеров и Евровидения.

– Сложно не спросить про «Парк Горького», пожалуй, главный ваш проект, который стал успешен в США. Но так или иначе все участники этого проекта в итоге признали, что сделать карьеру группе не удалось. Почему так произошло, как вы думаете?

– «Парк Горького» – проект продюсера Стаса Намина, я написал для него всего несколько песен, из которых свет увидела только одна. Поэтому называть его главным для меня – большое преувеличение. Что у них там пошло не так, я не знаю, да мне это никогда и не было интересно.

Куда заметнее мой вклад в карьеру, допустим, Володи Преснякова, группы «Премьер-министр» или Григория Лепса. Но и никого из них я тоже не могу назвать своим главным проектом. Потому что главный мой проект – это я сам.

– Рассказывая о своем сотрудничестве с театрами, вы говорили, что вам больше неинтересно писать тексты для песен, что предпочитаете нести свой возраст с достоинством. Что это значит – нести свой возраст с достоинством? Какой смысл вы в это вкладываете? Ведь, когда читаешь вашу книгу, создается впечатление, что вы по-прежнему чувствуете себя в хорошем смысле молодым, полным свободы.

– Это значит, что в шоу-бизнес надо приходить со своим поколением. И уходить из него – тоже. Чтобы написать модный молодежный хит, ты должен находиться на острие атаки, в авангарде современного песенного языка, писать на грани фола. Недавно я был свидетелем, как один мой коллега-ровесник убеждал юную певицу спеть его песню. Называлась она «Смайлик» или что-то в этом роде и была полна современных жаргонизмов, употребленных невпопад. По-моему, это выглядит жалко. Лично я не хочу становиться героем анекдотов.

Можно чувствовать себя молодым и свободным и даже быть им на самом деле, но мы – это тот язык, на котором мы говорим. И как мне в мои 20 были смешны песни молодящихся старцев из худсовета фирмы «Мелодия», так же сегодняшним 20-летним будут смешны мои потуги казаться модным песенным автором.

Другое дело – театральный проект. Это куда более академическая сфера, где автору нужна культура другого уровня – и общая, и драматургическая, и языковая. Да и зритель, приходящий в театр, – это не завсегдатай ночного клуба.

Досье «УГ»

Карен Кавалерян – драматург, поэт, член Союза писателей Москвы и России. В соавторстве с различными композиторами написал более 1000 песен на русском и английском языках, 18-кратный лауреат телевизионного фестиваля «Песня года». Первую песню написал в 1985 году. Работал с группами «Браво», «Тайм-аут», «Рок-ателье», «Парк Горького», «Премьер-министр», а также Ольгой Кормухиной, Ани Лорак, Владимиром Пресняковым и т. д. Участвовал в создании песен для фильмов «Женщина дня» и «Возвращение мушкетеров, или Сокровища кардинала Мазарини». С 2009 года сотрудничает с театрами.